Философия Аристотеля

Аристотель (384-322 гг. до н. э.) вслед за Сократом и Плато­ном продолжал отстаивать принципы философского рациона­лизма против релятивизма и скепсиса. Как и Платон, в противо­вес софистам Аристотель признавал, что сущности вещей неиз­менны и независимы от человеческой субъективности, “и истина здесь в том, чтобы мыслить это сущее…”.

Однако по вопросу о том, что же собой представляют эти устой­чивые сущности, каков их способ существования, Аристотель рас­ходился с Платоном. Критикуя своего учителя, он возражал против вынесения идей в особый, высший мир и, значит, удвоения мира. Аристотель считал, что такая теория не способна последовательно, без противоречий и натяжек объяснить, каким образом вещи при­частны идеям, как трансцендентные неподвижные идеи могут быть причинами существования, движения и изменения вещей.

Действительно существуют, согласно Аристотелю, не “идеи”, как их представляет Платон, а только единичные вещи. Именно они сами и есть сущности. Этот человек, эта лошадь, эта вещь – основные, пер­вые общности,тогда как общие понятия (видовые и родовые), напри­мер, понятие “человек” – производные, вторые сущности.

Но ведь вещи, принимаемые Аристотелем за первые сущности, изменчивы, возникают и исчезают – можно ли в таком случае го­ворить о наличии устойчивых сущностей (а значит и о возможно­сти истины как чего-то определенного и неизменного)? На этот труднейший для греческих философов вопрос Аристотель нашел утвердительный и аргументированный ответ.
Несмотря на изменчивость вещей мы можем знать о них нечто определенное и устойчивое – их сущность.

По сравнению с явлением, сущность не имеет высшей реальности и заключается лишь в последователь­ности явлений, при помощи которых она реализуется. Общее ре­ально только в единичных вещах, а единичные вещи реальны лишь потому, что в них осуществляется общее. Реально не суще­ствует формы без материи, как и материи без формы. Материя, наряду с формой, – сопричина вещей, “как бы их мать”. У всякой вещи и всякого движения и изменения есть свои при­чины. Все многообразие причин

Все движущееся приводится в движение чем-нибудь другим, а другое – третьим и т. д. Этот причинный ряд, по мнению Аристо­теля, не может уходить в бесконечность, его увенчивает первое дви­жущее начало, или божество. Сам же перводвигатель неподвижен, вечен, един и единствен. Божество “движет, само будучи неподвиж­ным”, как целевая причина, как предмет любви. Божество – выс­ший ум, блаженный, вечный, мыслящий сам себя.

С точки зрения учения о форме и материи, Аристотель рас­сматривал и соотношение души и тела: тело – материя, которой душа дает формы. Душа есть энтелехия тела, то есть форма реали­зующаяся в движениях и изменениях тела. Будучи бесплотной, она реальна как сила, движущая телом.

В формах деятельности души выделяются ступени. Ниже всех растительная душа, которая управляет питанием и размножени­ем. У животных над этой ступенью возвышается животная душа, от нее зависят чувственность и подвижность тела. У человека рас­тительная и животная душа являются материей для реализации высшей формы – разума.

Аристотель не только разработал свою концепцию основ сущего, но и исследовал саму способность мышления знать (а не только мнить) сущность вещей. Он создал логику как науку о формах пра­вильного мышления, позволяющую разоблачать непреднамеренные ошибки в умозаключениях или преднамеренный софистический об­ман. Софистике Аристотель противопоставил доказательноезнание, которое “необходимо исходит из истинных, первых, неопосредство­ ванных, более известных и предшествующих [посылок]…”

Высшим очевидно-достоверным началом является закон противо­речия, гласящий: “невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отноше­нии…” Это положение – “начало даже для всех других аксиом”2.
Среди понятий, посредством которых мы мыслим и характери­зуем сущности, имеются несколько наиболее общих, невыводимых из других. Аристотель насчитывал их десять и называл категория­ми. Это – “сущность”, “качество”, “количество”, “отношение”, “мес­то”, “время”, “положение”, “обладание”, “действие”, “страдание”.

Аристотелевская логика не является собственно философской дисциплиной, но служит орудием (“органоном”) теоретического мышления вообще. Она сыграла выдающуюся роль в формирова­нии стиля научного исследования и изложения.

В классификации наук у Аристотеля выделяются знания теоретические (философия, математика и физика), практические (этика и политика) и созидательные (искусства, ремесла, прикладные науки). Знания, по его убеждению, тем ценнее, чем более далеки они от утилитарных целей. Созерцательная жизнь, чуждая корыстолюбию, посвященная познанию, истине – наилучший образ жизни, ведущий к божественному блаженству. По сравнению с философией, познающей первоначала, “все другие науки более необходимы, нежели она, но лучше – нет ни одной”.

В практической же области целью мышления является не по­знание само по себе, а нахождение правильной идеи для целесооб­разного действия в определенной ситуации. Цель человеческих стремлений – блаженство. Причем Аристотель имел в виду бла­женство в “земной” жизни и в этом принципиально расходился с Платоном, полагавшим, что подлинное блаженство возможно только в посмертном существовании. Поступки, сообразные с доб­родетелью, сами по себе доставляют человеку удовлетворение.

Аристотель различал добродетели дианоэтические (мыслитель­ные) и этические (нравственные). К первым относятся мудрость и рассудительность, ко вторым – щедрость, благоразумие и т. п. Пер­вые приобретаются путем обучения, вторые – путем воспитания привычек. Дианоэтические добродетели Аристотель ценил выше, чем этические, поскольку первые относятся к созерцательной жиз­ни, а вторые – лишь к обыденной.

В отличие от Сократа, Аристо­тель полагал, что недостаточно лишь знать, в чем состоит доброде­тель, но нужно еще воспитать волю для реализации этого знания и согласие разума и чувств. Человеческие добродетели осуществляются в полной мере только в государстве. “…Человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства – либо недораз­витое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек…”.

Государство, по Аристотелю, возникает в силу естественных причин: во-первых, мужчины и женщины по природной необходи­мости образуют брачные пары, во-вторых, в силу природного раз­личия у людей их умственных и физических задатков они нужда­ются друг в друге в качестве господ и рабов. Эти два типа есте­ственного общения обусловливают образование семьи. Из соседс­кого проживания нескольких семей естественно образуется селение. А “общество, состоящее из нескольких селений, есть вполне завершенное государство, достигшее, можно сказать, в полной мере самодовлеющего состояния и возникшее ради потребностей жизни, но существующее ради достижения благой жизни”.

Государственная власть может принадлежать одному, немно­гим или многим. Она может употребляться на благо всего обще­ства или только обладателей власти. Соответственно этим ­ “Корни вещей” вечны, неизменны и не могут ни возникать из чего-либо другого, ни превращаться друг в друга.

Разнообразные вещи получаются в результате соединения этих элементов в оп­ределенных пропорциях. Движение элементов, их соединение и разделение происходит под действием двух сил – Любви ( Ф и – лия) и Вражды ( Нейкос). Первая соединяет разнородные элемен­ты, вторая же разделяет их. Попеременным преобладанием ка­кой-либо из этих сил обусловлен циклический ход мирового процесса.

Эмпедокл выдвинул идею эволюционного происхождения ра­стений и животных, предвосхитившую дарвиновскую теорию ес­тественного отбора. Если люди, стоящие у власти, стремятся к благу всего обще­ства, то образуются правильные формы государства:

• монар­хия,
• аристократия,
• полития.

Если властвующие стремятся только к своей корысти, то образуются формы, уклоняющиеся от правильных:

• тирания,
• олигархия,
• демократия.

В любом случае наилучшим видом государственного устройства будет “тот, в котором управление сосредоточено в руках наилучших”