Историко-социологическое направление в 50-70-х и 80-90-х годах

В условиях относительного ослабления цензурного гнета после XX съезда КПСС исторический «перерыв» в развитии отечественной социологии вновь поставил историко-социологические исследования в особое положение. С одной стороны, следовало анализировать то, что за последние 30-40 лет было достигнуто в западной социологии, с другой — заняться более основательным исследованием социологического наследия марксизма. Кроме того, предстояла большая работа по анализу отечественной социологической традиции. Не случайно уже в 1958 г. Г. Ф. Александровым была издана книга «История социологии как наука».

Хотя эта работа и выдержана в традиционных идеологических тонах, она примечательна прежде всего возвращением самого понятия «социология» и ее истории в научный обиход отечественного обществознания. Она мало что дает в плане постановки методологических вопросов истории социологии, но важна именно как одна из первых ласточек, возвестивших возрождение социологии в нашей стране.

Исследования в области истории марксистской социологии. Всеохватывающее господство марксизма и сложившееся в нем разделение на несколько обособленных областей, как-то: «научный коммунизм», «исторический материализм», «диалектический материализм», «политическая экономия» и др. сформировавшиеся на этой базе определенные корпоративные интересы не благоприятствовали становлению социологии в качестве самостоятельной дисциплины.

В статье Г. Е. Глезермана, В. Ж. Келле и Н. В. Пилипенко предлагалась трехуровневая структура социологического знания. Функции общесоциологической теории оставлялись за историческим материализмом, но помимо того в структуре теории выделялся средний уровень (то, что Р. Мертон называл теориями среднего ранга), а далее (нижний уровень) располагалась обширная область эмпирических исследований.

Подразумевалось, что эмпирические исследования дадут пищу и импульс для развития теории, а это, в свою очередь, позволит преодолеть ее абстрактность и умозрительность. Исторический же материализм был призван дать «методологическое обеспечение» эмпирических исследований. Тем не менее, как показала дальнейшая практика, органичного синтеза не произошло.

Ю. А. Левада предложил определение социологии как «эмпирической социальной дисциплины, изучающей общественные системы в их функционировании и развитии», что не совмещалось с господствовавшим тогда в историческом материализме утверждением о философской теории общества как революционно развивающегося и проходящего последовательно стадии от первобытного коммунизма до развитой мировой коммунистической формации, преодолевающей социально-экономические противоречия капитализма.

Многие из ведущих социологов созданного к тому времени Института конкретных социальных исследований публично отстаивали особый статус эмпирической социологии как своего рода «дополнение» исторического материализма, утверждая за социологией право исследовать не только закономерности общественного развития, но и закономерности функционирования, стабилизации общественных систем и социальных институтов. Как бы параллельно с К. Марксом в научный обиход входила идея структурно-функционального анализа, а работа Т. Парсонса, изданная ротапринтом, не упрятывалась на полки спецхрана.

Парадоксальным образом стагнирующая общественная система, с одной стороны, продолжала устами ее идеологов провозглашать принцип развития и борьбы противоречий, но с другой — стремилась найти теоретическое оправдание консервированию сложившихся отношений в концепции Т. Парсонса.

В этой ситуации было много общего с той, в которой социология еще только начинала делать свои первые шаги в России и была вынуждена бороться с умозрительными — в тот период преимущественно метафизическими — теориями.

Новое столкновение позиций в определенном смысле стимулировало развитие обеих сторон: социологи-практики стремились найти в социологическом наследии марксизма элементы, отвечавшие их теоретическим и методологическим запросам; истматчики — теоретики и идеологи — старались найти эмпирические подтверждения методологических принципов исторического материализма.

Характерным примером работ того периода являются вышедшие в ИКСИ АН СССР сборники «Маркс и социология», «Ленин и социология», доклады второй сессии Международной Варненской социологической школы «Социологическое наследие Карла Маркса и исследование социальной структуры и образа жизни», книга Г. В. Осипова «Теория и практика социологических исследований в СССР».

Из работ истматчиков можно отметить книги А. К. Уледова, Л. Ф. Ильичева, В. С. Барулина, M. H. Руткевича. Это далеко не полный перечень работ (аналогичные проблемы ставились и в историко-философских работах, особенно посвященных классикам марксизма, их теоретической эволюции и эволюции их теорий в последующей истории), где, с одной стороны, отмечалась необходимость эмпирического изучения общества, а с другой — признавалась лишь одна методология исследования, т. е. марксистская.

Одновременно расширялся диапазон эмпирических исследований, формировалось социологическое сообщество, которое пыталось найти общий язык с идеологическими теоретиками. Упомянутая статья в «Коммунисте», утверждавшая трехуровневую структуру социологического знания, как бы констатировала некий статус-кво.

Позже тезис об историческом материализме в функции общесоциологической теории был принят в качестве приамбулы Устава Советской социологической ассоциации. И как бы мы сегодня, исходя из различных идеологических установок, ни оценивали этот процесс и эту борьбу позиций, они в конечном счете объективно давали положительные результаты для самой науки.

Исторически и логически интерес к истории марксистской социологии развивался и реализовывался в рамках общего интереса к истории марксистской философии. В этом отношении историки были в весьма привилегированном положении, особенно в плане публикации источников. Помимо изданий собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, В. И. Ленина, собрания сочинений Г. В. Плеханова, издавались также труды практически всех предшественников марксизма (Г. Гегеля, И. Фихте, И. Канта, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна) и его последователей (П. Лафарга, Ф. Меринга, К. Каутского, Р. Люксембург и др.), за исключением, пожалуй, работ Э. Бернштейна, но для историков марксизма эти работы были доступны.

Смена поколений историков марксизма, накопление исследовательского опыта в условиях идеологической либерализации вели к повышению теоретического уровня их работ. Вычленялся новый ракурс изучения собственно и преимущественно социологической проблематики в работах К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. В центре внимания в качестве специфического ориентира выступало марксово представление о «формах общения» и «формах жизнедеятельности» людей как сферах исторического развития их социальности.

В этом плане рассматривалась собственно социологическая проблематика. Потребность в изучении наследия основоположников марксизма возникла и в связи с ренессансом марксистской социологии на Западе в 60-70-х гг. в той форме вульгарного редукционизма у леворадикальных социологов, которая была характерна для 20-х гг.

Собственно история марксистской социологической науки в СССР вычленяется в самостоятельное направление со второй половины 60-х гг., т. е. тогда, когда начал складываться определенный исследовательский опыт, или своя собственная история. Причем, первоначально внимание было сосредоточено именно на современном состоянии социологии, тогда как работы, посвященные периоду 1917-1930 гг., появились несколько позже, в 70-х гг.

Отметим также, что первые работы были не историческими в точном смысле этого слова, а скорее своеобразными отчетами социологов по осуществляемым исследовательским программам. Традиция издания таких работ впоследствии была приурочена к Международным социологическим конгрессам. Первая из них имела идейно-установочную функцию и четко разделяла социологию на марксистскую и буржуазную, с вытекающими отсюда различиями в подходах к определению роли и задач социологии в обществе, к проблемам ее развития, анализу гносеологических проблем в исследовании социальной структуры общества и т. д.

Двухтомник «Социология в СССР» представляет собой уже своеобразный итог развития отечественной социологии за предшествующее десятилетие. Чисто теоретические и методологические проблемы здесь представлены в минимальном объеме, основное же поле занимает изложение результатов социологических исследований в стране с конца 50-х и до первой половины 60-х гг. по проблемам социально-классовой структуры, труда, досуга, социологии города и деревни, личности. Были представлены также первые опыты междисциплинарного подхода (экономико-социологического, социопсихологического).

Эта работа, а также целая серия трудов, выходивших по итогам участия советских социологов в Международных социологических конгрессах, интересны для историка социологии тем, что позволяют документированно рассматривать динамику ее развития по содержанию и по объему проблематики, тематизации исследований, их методологическому уровню, равно как и по характеру методов сбора и обработки первичной информации, а также в области освоения и разработки теорий среднего уровня, часто по расширению географии исследований и т. д.

В 70-х гг. начинают появляться первые историко-социологические работы, посвященные послеоктябрьскому периоду истории социологии в СССР. В основном это заслуга ленинградских ученых Б. А. Чагина, В. И. Клушина и В. П. Федотова. В своих исторических изысканиях они исходили из позиции признания за историческим материализмом прерогативы общесоциологической теории марксизма.

Поэтому и их работы акцентировали внимание именно на проблеме эволюции и становления исторического материализма в качестве ведущей и единственной социологической концепции в СССР.

Естественно, что форма очерков позволила дать лишь общую канву развития отечественной социологии этого периода, определить этапы ее периодизации, которая строилась на основе традиционной периодизации развития страны. Более углубленный и детализированный анализ начального этапа становления марксистской социологии представлен в книге Б. А. Чагина и В. И. Клушина «Борьба за исторический материализм в СССР в 20-е годы».

В этой работе авторы показывают целостный процесс постепенного перехода обществознания от поликонцептуальной к моноконцептуальной структуре, детально рассматривают перипетии вытеснения «буржуазной» социологии и полную драматизма борьбу внутри самого марксизма с различными формами его упрощения и вульгаризации, нигилистическими тенденциями в отношении философии и социологии.

Вторая работа тех же авторов «Исторический материализм в СССР в переходный период 1917-1936 гг.» во многом по своей тематике повторяет предыдущую книгу, но значительно расширяет проблематику анализа, исторические рамки, используемые источники. Вводится и дополнительная периодизация (1917-1920, 1921-1925, 1926-1936). Авторы обосновывают ее тем, что каждый период имел существенные различия по характеру исторических условий, социально-политической и идеологической борьбы.

Однако в целом такая периодизация для науки явно не подходит, ибо у науки есть свои ритмы, не совпадающие с ритмами хозяйственной и политической жизни страны. Статья Б. А. Чагина и В. П. Федотова «История развития советской социологии за полвека» [170] в схематизированном виде доводит рассмотрение истории социологии в СССР до рубежа 60-70-х гг.

Это — исследование страноведческого характера в форме краткого обзора. Его достоинство — в анализе соединения усилий философов и социологов разных стран при изучении однотипных, но национальноспецифических социальных процессов. В 1969 г. вышла работа «Социология и идеология», в IV главе которой дан краткий обзор основных направлений развития социологии в странах Восточной Европы. Однако и эта работа не выходит за рамки 60-х гг., тогда как именно с 70-х гг. число социологических исследований начинает расти наиболее быстро.

В 80-е гг. расширяется сотрудничество социологов социалистических стран, растет взаимный интерес к истории социологии. Появляются работы, сочетающие в себе проблемный принцип и историкострановедческий подход. Это было связано с быстрым развитием социологической науки в 70-80-е гг., когда социология в этих странах получила статус академической науки и университетской дисциплины. Это способствовало повышению интереса к истории социологии.

В этих книгах был дан обзор и анализ состояния социологии в странах Центральной и Восточной Европы, а также во Вьетнаме, Китае, Кубе, Монголии. До середины 70-х гг. библиографические указатели включали социологию в общую рубрику «исторический материализм». Библиографические указатели по историческому материализму (вып. 1) за 19171925 гг., содержали 1600 наименований, 4-й выпуск за 1971-1973 гг. — 3000 названий, что говорит само за себя.

С 1976 г. информационная служба Института социологических исследований совместно с Институтом научной информации по общественным наукам (ИНИОН) АН СССР организовали издание специализированных ежегодных библиографических справочников «Социологические исследования», каждый из которых содержит свыше 1000 названий. По существу этот колоссальный объем информации еще не подвергался историческому исследованию и составляет богатое поле для историка отечественной социологии.

Больше повезло начальному периоду развития марксистской теоретической социологии (т. е. исторического материализма). Кроме указанных работ следует упомянуть книгу В. А. Малинина «Исторический материализм и социологические концепции начала XX века», в которой автор рассматривает историю развития истмата в более широком теоретическом контексте тех лет.

В книге проанализированы работы В. И. Ленина послеоктябрьского периода, взгляды А. Грамши, каутскианская и австро-марксистская версии истмата, работы Л. Д. Троцкого, левокоммунистические взгляды Д. Лукача и концепция А. А. Богданова. Наконец, отметим еще две работы, подготовленные Институтом социологических исследований совместно с коллегами из Германии. Это справочное издание — «Биографии русских и советских социологов», выпущенное в Берлине на немецком и русском языках, а затем, в 1989 г. — на английском.

В нем есть вводная статья, которая дает хотя и краткий, но целостный обзор развития социологической мысли в России, начиная с 60-х гг. прошлого века до наших дней. Вторая работа, также подготовленная в Институте социологии с участием немецких историков, — сборник статей «История становления советской социологической науки в 20-30-е годы».

Помимо общей обзорной статьи, в книге анализируются взгляды А. А. Богданова, первый советский учебник по социологии, написанный Е. А. Энгелем, социологические исследования безработицы, труда, преступности, градостроительства, концепции личности в воззрениях фрейдо-марксистов, а также исследования по проблеме социальной активности. Часть этих проблем (рынок труда, безработица, преступность) становится сегодня весьма актуальной, и, возможно, эти исторические экскурсы в чем-то помогут пониманию современности.